– Думать о хорошем? – Немец выразительно выпятил губу. – Хорошее предложение.

Макс Мейер снова рассмеялся. Он наверняка знал, о чем будет думать этот обжора.

– А у тебя есть право на ошибку? – спросил Стофферс командира.

– Есть, – ответил Марк. – Я всего лишь живой человек. А жизнь в высшей степени наплевательски относится к происходящим вокруг смертям. Я привык. Я пролил столько крови, что моему покаянию нету броду.

Стофферс шел рядом с Мартой и не мог избавиться от ее слов: «Я не в обиде на вас». Наплевать, думал он, наплевать на предостережения полковника Артемова. Вот сейчас остановлю, возьму за руку и скажу ей всю правду. Что в Берлине они с Максом, даже не заезжая домой, дождутся рейса самолета Берлин – Дамаск. Что еще два человека прибудут в Сирию по туристическим визам. Все из разных мест.

Марта приехала проводить бойцов в Шереметьево. Они остановились между аптечным киоском и магазином. Макс кивнул вправо:

– Пропустим по рюмке?

Георг покачал головой. Марта промолчала.

– Как хотите. – Мейер оставил свой багаж на попечение товарища и направился в ресторан.

«Отвертелся, – наморщился Стофферс, глядя вслед Максу. – Бросил одного».

– Где вы пропадали? – спросила Марта. – Не могла вас найти. Прятались, что ли? – Она сунула ему локтем в бок. – Брось… Я понимаю.

«Да, да, – покивал Георг, – ты не в обиде».

– Если нужны деньги, зайди в контору.

– Ладно, там видно будет, – буркнул Стофферс. – А вы когда? – Он кивнул в сторону летного поля.

– Завтра. Примерно в это же время. В Бейруте нужно уладить дела с транспортом. Волтерс уже психует там, звонит каждые пять минут. Потом махнем в Триполи.

Марта в очередной раз отметила, что за четыре дня, которые они не виделись, Георг осунулся, даже похудел. «Что, – хотелось подковырнуть товарища, – в России напряженка с продуктами?»

Переживает…

– Жаль, – сухо сказала Марта, – но вы с Максом останетесь без работы. Вернусь и закрою эту чертову контору. Надоело. Давно надоело. А поняла это, когда поставили к стенке. Уеду к чертовой матери, в Антарктиду. Никого не хочу видеть. Все, точка. – Немка выругалась. – Нет, я куплю снайперскую винтовку и снесу башку одному подонку! Я его, гада, из-под земли достану!

Марта круто развернулась и пошла к выходу.

– Сложный регион достался тебе, – вздохнул Артемов. – Войны, революции. Страну резали, как пирог, кто хотел и когда хотел. Как говорят политики, над российско-сирийскими отношениями за последнее время неоднократно сгущались тучи. Но перспективы обнадеживающие. Москва постепенно возвращается в регион.

– Почему мне? – Сергей пожал плечами. – Нам. Тебе тоже пилить в «сложный регион». Без тебя мы как без связи, да продлится твой век.

– Вживаешься? – улыбнулся полковник.

– Как можно вжиться – люди-то все разные. Мы своей страны не знаем, чего говорить про другую? Как я смогу работать, если мне скажут, что сирийцы скромны, но смелы, обходительны и учтивы? Это даже на досье на целый народ не походит. На одного учтивого всегда найдется такой, который не уважает даже прав гостеприимства. И вообще мне такая общая информация ни к чему – разберусь на месте.

– Как настроение в команде?

«Вот уже надоедливый вопрос», – скривился Марк.

– Хреновое настроение, – честно ответил он. – Для Стофферса самое неприятное, что есть в арабских верблюдах, – это их хозяева-арабы. Которые не умеют ходить строем, а вес головного мозга меньше килограмма. Ты не смейся, это его слова. Он – «истинный ариец», а арабы, говорит он, «вторичный половой изолят белой расы». Они не любят плавать, и это буквально выводит его из себя. Нельзя сказать, что я не уверен в нем, просто мы думаем по-разному. Он задолбал меня вопросами «про наших парней». А я устал отвечать, что через тюремную решетку видно не только грязь, но и звезды.

– А что Мейер?

– Макс мне подходит.

– Дальше?

– Иваненко – молчун, все держит в себе, он сделает свою работу – и сигнализацию снимет, и часовому башку свернет. Не заглядывая ему в душу, можно сказать, что он профи: о чем велели, о том пою.

– А как сам?

– Что касается меня… Сам знаешь, как возвращаться из длительного отпуска. Вспоминаю, какую кнопку нажать, какой рычаг переключить. Раскачаюсь.

– Раскачивайся быстрее. Завтра ты уже будешь в Сирии. Запоминай: встретимся в порту в ресторане «Лоадикея». Я буду ждать тебя с семи до восьми. Запасной вариант – с девяти до десяти в кафе «Джебель» – в паре кварталов от «Лоадикеи». Агенты подготовили микроавтобус «УАЗ». Но им вы воспользуетесь лишь раз. Это средство доставки группы и оружия к объекту. Не «светите» его. Для передвижения по городу арендуйте машину…

Часть 2

ТЕРНОВЫЕ ВЕНЦЫ

Глава 7

НОВЫЕ ПОДРОБНОСТИ

Для группы Сергея Марковцева на окраине Латакии был снят дом. Двухъярусный, с обязательной террасой, он входил в комплекс стандартных низких строений, которые предприимчивый хозяин по имени Джамиль сдавал в аренду. Обычный бизнес, здесь многие горожане живут за счет недвижимости, сдавая комнаты или дом целиком. Джамиль был ленив, но одарен от природы хорошей памятью. Как и многие сирийцы, он говорил на разных европейских языках.

Его сын держал кофейню, где можно было не только выпить настоящего кофе, но и плотно пообедать. Практически заказать можно было все, начиная с водки и заканчивая свининой. И вообще в округе было полно магазинов, где продавали не только халяльные [20] товары, а кофейни никогда не пустовали.

Вся недвижимость Джамиля была окружена невысоким каменным забором. Много зелени, особенно жасмина.

В страну въехали легально – по туристическим визам. Оружие и амуниция были доставлены по каналам российской военной разведки. Бойцы нашли его в одной из комнат уже после того, как хозяин – скорее всего, приверженец умеренного ислама (Джамиль очень коротко стриг бороду), не расстающийся с красной феской с синей кистью, – показал дом, и постояльцы пообедали. Араб не переставал нахваливать свои апартаменты и «лучшее время года»: апрель – май, потом жара усилится, задует самум – ветер пустыни, от него не спасет даже близость моря.